Легко ли было собирать колоски?
Я принадлежу к младшему поколению тружеников тыла, которых принято называть «дети войны». Когда началась Великая Отечественная война, мне было 9 лет. Поэтому в моих воспоминаниях доминирует мировосприятие и мироощущение ребёнка: это закон возраста.
Семья наша жила в селе Горки Новосокольнического района Калининской области. В самом начале войны отец был мобилизован в ряды Красной Армии и в 1943 году погиб. А мы оказались рядом с линией фронта. Я до сих пор помню, как шёл бой за город Великие Луки, который находился от нас в 20 км. Казалось, что огромным пламенем пылает само небо, стоял жуткий гул, грохот, как будто гремит гром, но не естественный, не настоящий, а какой-то странный и непонятный, словно земля раскалывается пополам. А когда, примерно через суки, город был сдан, всё стихло и эсэсовцы стали захватывать деревни и сёла, грабить и убивать людей. Слухи об этом быстро распространились, и мать приняла решение: уходить во что бы то ни стало. И мы пошли глухими лесными дорогами (шоссе бомбили) с рюкзаками за спиной на восток. Идти, конечно, было очень непросто. В любую погоду вставали в 5 часов утра, и — вперёд… Жители деревень, через которые мы проходили, пускали на ночлег, поили, кормили, делились, чем могли. И за это их душевное тепло хочется им до земли поклониться и сказать: «Спасибо вам, Люди».
В то же время меня на всю жизнь поразил чудесный мир природы, удивительная красота Тверского края. Мощные хвойные леса уходят куда-то в небо, вековые ели, сосны стеной стоят. Потом они сменяются светлыми перелесками с берёзками и лугами, полянами ягод и цветов, на заре поют птицы, но гул летящих самолётов напоминает: идёт война.
И я никогда не смогу забыть, как мы попали под обстрел немецкого снайпера. Самолёт летел над деревней так низко, что видно было лицо немецкого лётчика, а из самолёта строчил пулемёт. Мы лежали в канаве, накрыв головы травой. И вот, когда самолёт улетел, с ужасом увидели, что ворота дома, около которого мы прятались, превратились в решето, они были насквозь прошиты многочисленными пулями. Вот тогда мне по-настоящему стало страшно и жутко, ведь смерть была буквально в двух шагах от нас, не в переносном, а в прямом смысле слова. И спасла нас чистая случайность.
Примерно через месяц наш поход по Тверской земле закончился. Моя мать как агроном получила назначение в Саратовскую область, ГД мы оказались в Новокузнецком районе, на границе с Казахстаном.
Летом 1942 г., когда мне было 10 лет, все дети моего возраста пошли работать в колхоз, и я, конечно, вместе со всеми. Очень хорошо помню, как это произошло. Мы, подростки села Алексеевка, собирались каждый день дружной компанией играть в мяч: в лапту, простую, круговую и т.д. И вдруг в одно прекрасное утро я прихожу на наше излюбленное место, а там — никого. Удивлённая, я пошла в дом к одной подруге, к другой, к третьей, и везде бабушки сказали, что вчера бригадир попросил детей колхозников выйти на работы, так как не хватает рабочих рук, а надо срочно сажать рассаду капусты. И утром все ушли на плантацию. Я одна поболталась по улице, поиграла в мячик, но, конечно, мне было очень скучно, и я не знала, как скоротать день. А вечером сразу же побежала к девчонкам и стала спрашивать, как там, на работе? Они сказали, что устали, но в целом довольны. И прежде всего им понравилось, что там кормят. Утром дают чай с хлебом, в обед — тарелку супа, вечером — кашу. Поэтому надо брать с собой чашку, ложку, кружку. Я спросила: «А меня возьмут на работу?» И получила ответ: «Конечно, только приходи к 8 утра, опаздывать нельзя, там строго».
И так началась моя новая, трудовая жизнь, которая продолжалась каждое лето до конца Великой Отечественной войны.
Сразу возникает вопрос: «Какие виды работ, мы, дети войны, могли выполнять в колхозе?» А делали мы то же, что взрослые, за некоторым исключением, конечно. Работали каждый день, без выходных. Чтобы заработать трудодень, надо было выполнить норму взрослого человека. Режим труда и дисциплина были едины для всех.
В начале лета мы сажали рассаду капусты, помидор, огурцов и т.д. Потом начиналась прополка грядок от сорняков вручную или мотыгой, которой не только тяжело было работать, но даже просто поднять её было трудно. Осенью собирали урожай: срезали головки подсолнухов, дёргали нут (горох), махорку, копали картошку, собирали колоски на полях.
И вот здесь мне хочется немного порассуждать с позиций современного человека. Довольно часто, когда говорят о тружениках тыла, приходится слышать: «Ну что же вы в вашем возрасте могли делать в колхозе? Ну, колоски-то собирали?» Да, конечно, и колоски тоже. Но что стоит за этой фразой? Вот в чём вопрос. Давайте на минутку представим современного ребёнка 10-12 лет. А что, если бы ему дали мешок и предложили с 8 утра до 8 вечера (с перерывами на обед, конечно) ходить по полю, непрерывно нагибаясь, с грузом за спиной? И всё это под палящим солнцем, при температуре +45-500 , когда дует тёплый ветер из пустыни Гоби. Нестерпимо хочется пить, и ты идёшь, почти высунув язык… А уйти нельзя, все, кто рядом, идут вперёд и вперёд, все ждут, когда звеньевая скажет: «Привал». Только тогда можно будет остановиться и посмотреть в небо…
Как, на Ваш взгляд, покажется ли кому-то из детей такое хождение по полям лёгким?
Ну, в самом деле, чего хочется ребёнку в этом возрасте? Общаться со сверстниками, бегать, прыгать, играть, смеяться… И я вспоминаю, как мы радовались, когда приходили в школу 1 сентября. И не потому, что мы так неудержимо рвались сесть за парту. Нет, мы просто радовались тому, что опять все вместе. Среди нас были дети местного населения и эвакуированные, из блокадного Ленинграда, дети разных национальностей: русские, казахи, украинцы, евреи и др. Мы жили дружной, большой семьёй. Писали письма на фронт, вязали шерстяные носки, варежки, отправляли посылки бойцам Красной Армии.
В школу мы приходили не к началу занятий, а намного раньше, не к 13.00, а к 11 часам дня, складывали во дворе свои портфельчики и начинали бегать, играть, в догонялки, третий лишний, в мяч и т.д. Но самой любимой была игра в флажки. Основная задача: унести флажок другой команды, но сделать это так, чтобы тебя никто не догнал и не запятнал. Это было очень трудно, требовало большой скорости, ловкости и целеустремлённости. Но я очень хорошо помню: если флажок попадал в мои руки, я летела с такой скоростью, что могла ускакать в другой конец и даже соседнюю деревню. И меня не мог догнать никто из ровесников, не только девочки, но и мальчики. Это все уже знали, и наша команда побеждала.
А теперь, когда я всё это вспоминаю, мне кажется, что в те годы люди всех возрастов жили одной мечтой о Большой Победе. Самоотверженность стала особенностью духовной атмосферы всего общества от мала до велика. Во всяком случае, в моей жизни такого безоглядного, такого неудержимого стремления к одной цели больше не было. И за всё это огромное Спасибо нашей Великой Победе, всем участникам Великой Отечественной войны.
Нина Максимовна Дмитриева,
труженник тыла